Хищник [СИ] - Макс Мах

– У вас есть семья? – спросила Дари, все так же смотревшая на него через плечо. Бледная кожа, прищуренные глаза. Голос подрагивает. Совсем немного, но Карл эти вибрации заметил. Ему, и вообще, много не надо. Он и об изменениях в ритме ее дыхания знал, и частоту сокращений сердечной мышцы на слух считал.

В известном смысле Карл Мора являлся богом. Во всяком случае, таковым отчасти полагал себя и сам, рассматривая в часы досуга некоторые гносеологические вопросы, например проблему атрибуции. Разумеется, он не был всесилен, но, если честно, боги тоже разные бывают. Карл мог назвать по памяти не менее двух дюжин пантеонов, в которых состояли отнюдь не одни лишь зевсы и брахмы. А с остальными, в той или иной мере, он был вполне сопоставим. И не важно, как и при помощи каких "хитростей", он этого достигал. У всех свои уловки и тайны, а по факту он мог многое, чего не могли обычные люди. Но раз так, то, "по факту" или "по умолчанию", он являлся кем угодно, но только не человеком. Не то, чтобы это обстоятельство радовало Карла или являлось для него предметом особой гордости, тем более, причиной разочарования и печали, однако и пустым звуком не было тоже. Ведь от того, кто он, на самом деле – бог, сверхчеловек, или просто чудовище – зависела не только самоидентификация существа, звавшегося Карл Мора, но и его поступки.

– У вас есть семья?

На первый взгляд, простой вопрос.

"Что скажешь, Карл? Есть у тебя семья?"

– Я холост, – ответил он, прекрасно понимая, что Дари такой ответ не удовлетворит, но он не был готов не только говорить, но и думать о своей семье. Нынешнее положение дел его устраивало, попытки же дать точное определение своему вычурному бытию, заводили в тупик и вызывали приступы жесточайшей мигрени. А поскольку Карл никогда по-настоящему, не болел – он ведь являлся богом или, как минимум, полубогом, – приступы головной боли доводили его до опасного состояния, которое даже он сам называл не иначе, как "безумием".

– А?…

К счастью, Дари потеряла мысль, ухватившись за более привычную ей ассоциацию.

– Да, Дарья Дмитриевна, – "технически" улыбнулся Карл, – ничто человеческое мне не чуждо, если вы это имеете в виду. И еще раз – да, Дарья Дмитриевна, я предпочитаю лиц противоположного пола.

– Исчерпывающий ответ, – криво улыбнулась Дари и, отвернувшись, продолжила копаться в недрах летательного аппарата.

"Что ж, это было близко…" – отметил он мысленно, и в этот момент с ним связался Ватель.

– Это кто? – Ватель даже не поздоровался, но он, и вообще, редко снисходил к общепринятым нормам поведения. Впрочем, во всем остальном, он был вполне вменяем.

– Карл, – коротко ответил Карл.

– Что происходит?

– Ничего особенного, – Карл не видел необходимости драматизировать, ведь, по большому счету, все складывалось не так уж плохо. – Но имей в виду, тут оперируют номады, и еще одно – надо бы проверить, кто там приторговывает со свеями.

– Интересный факт. А подробности?

– Три тонны технологических новинок в крайне нетривиальном корпусе из титанокса.

– Титанокс? Шутишь?

– Я? – вопрос был не по существу.

– Да, – согласился Ватель, – это я погорячился. Каковы планы?

– Перелетим на виверне в Юрьев, а оттуда на рейсовом куда-нибудь в Северную Италию. Ты сможешь забрать мои вещи из Ландскроны? У меня там кое-что для коллекции собрано, два гардероба – мой и Греты – и еще контейнер в морском порту.

– Контейнер? Ты что-то прикупил? – искренне удивился Ватель, знавший, как мало времени было в распоряжении Карла.

– Я нашел свой старый контейнер, тот, что пришлось бросить в девятом году.

– Покажешь?

– Считай, приглашен, – Карл отметил, что на этот раз "трудностей во взаимопонимании" не возникло. – С тебя десерт.

– Крем Шантийи?

– Взбитые сливки с сахаром и ванилью?

– Ты напрочь лишен романтики, – вздохнул Ватель. – Впрочем, мне давно следовало к этому привыкнуть. Заберу, конечно.

– Вы что-то сказали? – обернулась к Карлу Дарья. Услышать она, разумеется, ничего не могла, но вот "услышать" была способна.

– Не обращай внимания! – сказал он вслух.

– Кто это? – встревожился Ватель. – Ты не один?

– Мы нашли Дари.

– Ох! – выдохнул Ватель. – Но это меняет планы. Она что-то знает про "Сойсшерст"?

– Нет, но мы над этим работаем.

– Ладно, – сказал тогда Ватель. – Я могу вас забрать прямо сейчас.

– У тебя есть ресурсы? – это было странно, но вполне возможно.

– Мой личный резерв.

– Тогда начни с моих вещей, а нас выдернешь в три сорок по Новгородскому времени над Юрьевым.

– Диктуй координаты, – Ватель умел быть и таким: жестким, четким, деловитым. Умел и мог.

8. Дарья Телегина

Рассвет встретили над Чудским озером. Внизу лежали сплошные льды – бесконечная белизна, а над головой низкий купол неба. Облачный свод, словно бы, силой отжимал штурмовик к торосистой, покрытой снегом поверхности озера. Берегов не видно, их скрывала тьма, и вдруг сзади, с востока ударили в ночь первые лучи солнца. Наверное, где-то там, за спиной, очень к месту и точно ко времени, тучи разошлись, и в эту нежданно образовавшуюся брешь вошел рассвет.

Сказочное зрелище, если честно. Просто фантастическое. Но, если ты при этом находишься не на земле, а в воздухе, несешься над замерзшим простором со скоростью четыреста верст в час, то есть причина попросту "поехать крышей". Вот Дарью и повело. В крови хмель, в голове сумбур, и вместо сердца, как поют тартарские авиаторы, пламенный мотор. Она заложила крутой вираж со снижением так, что апекс наверняка находился в считанных метрах надо льдом, прошлась над самым озером, вздымая за собой исполинский шлейф снега, взмыла свечой в небо, пробила тучи, и…

– Не пугайтесь, Дарья! – шепнул в наушниках голос Карла. – Сейчас!

"Сейчас?" – в охватившем ее сладком безумии Дарья и думать забыла о предупреждении Карла. И, может быть, хорошо, что так. Получилось даже лучше, чем если бы ждала.

Виверна сложила крылья-плавники, закручиваясь вокруг продольной оси, и, пробив "небо", пулей вылетела в надоблачную пронизанную солнечным светом синь.

– Ох!

И в этот момент мощный двигатель штурмовика замолк на полутакте, и в наступившей тишине грозная машина продолжила свой полет вертикально вверх, постепенно замедляясь, если верить тахометру, и теряя обороты в продольном вращении. Этот взлет в голубое сияние произвел на Дарью и вовсе экстатическое действие. Она чуть не кончила от ужаса и восторга. Такой силы чувств Дари не испытывала, кажется, никогда в жизни. А потом, когда полет виверны замедлился еще больше, некая сила – невидимая, но вполне ощутимая – нежно и властно подхватила аппарат и повлекла его прямо вверх.

– Отпустите штурвал, Дарья! – напомнил об очевидном Карл. – От нас теперь ничего не зависти. Просто наслаждайтесь!

– А что там? – спросила Дарья, едва справляясь с переполнявшими ее чувствами.

– Там дом, Дари, – сказал Карл неожиданно мягко, – наш дом, и твой теперь.

– Дом? – переспросила она, робея.

– Мы называем его ковчегом.

– Ковчег? – но у нее не хватало воображения, чтобы наполнить слова образами.

– Да, Дари, там ковчег…

Глава 3. Ковчег

27 декабря 1929 года, борт вольного торговца "Лорелей".

1. Дарья Телегина

Смешно, но выглядело это куда прозаичней, чем Дарья могла себе вообразить. Попросту говоря, не выглядело никак. Стремительный подъем сквозь атмосферу на те высоты, каких достигали до сих пор лишь специальные стратосферные аэростаты, и еще выше, в синее безмолвие, сменившееся звездной ночью великого эфира – все это являло собой самое захватывающее зрелище, какое только может пригрезиться строителю воздушных кораблей. Однако "ковчег" – чего бы ни ожидала Дарья, играя в уме с весьма многообещающим словом, – оказался всего лишь пятном тьмы, вдруг открывшимся на пути несущейся сквозь космос виверны.

"И это все?" – в вопросе воплотилось все ее разочарование. Пятно мрака – одно из многих среди ярко и чисто горящих звезд – отнюдь не напоминало не то, что посудину Ноя, но и любую другую машину.

"А счастье было так возможно…" – Бог знает, чего она себе напридумывала, но всё это могло обернуться банальным кокаиновым бредом.

"Ковчег! Ну, надо же!"

А между тем безликое ничто весьма скоро превратилось во вполне материальное нечто, еще раз доказав, что никогда не следует спешить с выводами. Тем более, если находишься за пределами земной атмосферы.

Виверна канула во тьму и тут же вынырнула на свет. Радужное сияние на мгновение ослепило Дарью, но уже через два удара сердца сквозь плавающие перед глазами цветные пятна она различила контуры огромного ярко освещенного и вполне техногенного на взгляд военного инженера пространства.

"Твою мать!" – следует заметить, тартарцы знают толк в крепких выражениях и умело их употребляют. И, хотя Дарья считалась скорее северянкой, чем сибирячкой, на поверку – все равно русская, так что и красоты родного языка ей отнюдь не чужды. – Туды ж его в дышло!"